-Всё хорошо. Если ты счастлив, то и я счастлив, - с лёгким вздохом отвечал старший, накрывая своими ладонями руки брата. Вдруг по телу пробежала мелкая дрожь и Том резко чихнул. И чихнул как-то даже скукоживаясь. Шмыгнув носом, гитарист откинул голову назад, кладя её на плечо близнецу и прикрыл глаза.
-Ты ведь счастлив, правда? По настоящему?

-Потому что если ты ещё раз будешь носиться по улице раздетым, то я запру тебя в комнате. Или вообще в больницу отправлю и привяжу к койке! - продолжал вредничать старший, хотя уже расслаблялся, чувствуя, как по его щеке пробежала приятная волна нежности, исходящая от Билла. Чуть отстранившись от близнеца и повернувшись к нему лицом, Том открыто взглянул в его глаза.
-Вы всё поняли, херр Каулитц? - гитарист смешно сдвинул брови и сморщил нос.

Том аккуратно провёл пальцами по нежной щеке Билла, чуть углубляя поцелуй и встречаясь языком с языком брата, но этот сладкий момент прервал оглушительный свист чайника. Как всегда не вовремя. Старший прекратил поцелуй и сжал губы, стараясь сохранить подольше этот божественный вкус, одновременно проклиная всеми известными словами злополучный чайник.

-Угу, - согласно кинул Том, поворачиваясь к столу.
-Тебя...
-Печенье. Шоколадное. В какой-то полке было, - старший пару раз стукнул пальцами по столу и перевёл взгляд на окно, за которым всё ещё шёл снег, но уже меньше. Среди маленьких холодных капелек всё ещё попадались большие пушистые хлопья. От пара в кухе стекло почти совсем запотело, поэтому Том снова взглянул на Билла и на его приготовления.